Дмитрий Павлович Трифонов

«Гуслист Божьей милостью»

Гусли звончатые, яровчатые, гусли самогуды... Немногие из дошедших до настоящего времени русских народных музыкальных инструментов могут соперничать с ними в древности и самобытности. Их чаруюущие звуки раздавались под белокаменными сводами великокняжеских палат и в крестьянских избах, в посольских обозах, медленно тянущихся в Орду или в Литву, поднимали боевой дух русских воинов во время Куликовской битвы и на полях Великой Отечественной войны... В народной памяти бережно хранятся имена и образы наиболее выдающихся гуслистов, чьими талантами и усилиями на протяжении многих веков славился, лелеялся и развивался этот исконно русский музыкальный инструмент. Одни из них слагали былины, другие славились виртуозным исполнением, развивали и расширяли репертуар, успешно занимались педагогической деятельностью.

У всех на слуху имена Бояна и Садко, которые сами стали героями древних русских сказаний. В более поздней истории известны имена Ивана и Трофима Рябининых, Осипа Смоленского, в новейшей - Петра Шалимова, Веры Городовской, Всеволода Беляевского, Валерия Тихова. Все они являются национальным достоянием и гордостью России. Достойное место в этом ряду по праву занимает имя Дмитрия Трифонова, одного из ярчайших представителей Ленинградской исполнительской школы, отдавшего игре на гуслях более 40 лет своей жизни.

Дмитрий Павлович Трифонов родился в Ленинграде в 1936 году. Блокада, школа. Ленинградский машиностроительный... Игре на гуслях его научила мать, Прасковья Георгиевна, но, как Дмитрий Павлович мне рассказывал, его будущую жизнь определила встреча с Петром Ефимовичем Шалимовым, под руководством которого он занимался в самодеятельном ансамбле в ДК им. Цурюпы. В 1954 г. в Ленинграде проходили гастроли Академического Северного русского народного хора. Основательница хора Антонина Яковлевна Колотилова заметила молодого талантливого гуслиста и пригласила его к себе на работу. Трифонов уехал в Архангельск.

Я много раз общался с разными музыкантами, работавшими в то время в Северном хоре: танцовщиками, певцами, инструменталистами... И всегда, называя ведущих исполнителей этого прославленного русского коллектива, они упоминали имя Дмитрия Трифонова! Дмитрий Павлович проработал в Северном хоре около тридцати лет, отдавая ему весь свой огромный талант и воспитывая учеников. Но ушла из жизни великая Колотилова, пришло новое руководство хора со своим видением культуры и традиций русского Севера, и Трифонов вместе с группой артистов покинул коллектив, которому отдал лучшую часть своей жизни, так и не дождавшись звания «Заслуженный артист России». Небольшого роста, всегда и во всем исключительно аккуратный, блестящий виртуоз, русская, открытая душа... И вместе с тем какая-то щемящая скромность. Его любили все, и стар и млад, за неисчерпаемый юмор и прямоту, за мягкость в общении, за безотказность в помощи.

Он вечно что-нибудь кому-нибудь ремонтировал: то баян, то концертный костюм, то обувь. И всегда возил с собой ящичек с различными пассатижами, тисочками и напильниками, которые давал в посторонние руки гораздо неохотнее, чем собственный инструмент. Обладая виртуозной исполнительской техникой, особенным, только ему присущим слышанием гуслей и какой-то «бешеной» беглостью, своей игрой он приводил в изумление даже опытных, видавших виды музыкантов.

Вспоминается случай, произошедший на одном из концертов. Мы работали тогда в Архангельской филармонии, в ансамбле «Северный Сувенир». Дело было на гастролях, где-то в области. Накануне очередного концерта Дмитрию Павловичу позвонили из филармонии на маршрут и сообщили о смерти Александра Макарцева, балалаечника из Красноярского ансамбля танца Сибири, с которым Трифонов вместе работал и очень дружил ещё в Северном хоре. Мы ничего не знали об этом звонке, и это в какой-то мере извиняет нас за дальнейшее...

Палыч часто говорил, что если он по каким-то причинам не справляется с темпом произведения, то переходит на штриховые вариации, и его «загнать» нельзя в принципе. Ну, мы и решили над ним подшутить, и взяли в его пьесе умопомрачительно быстрый темп. А играл он очень трудные для исполнения вариации В. В. Андреева на тему р. н. и. «Светит месяц»... Никогда не забуду его лицо, когда он обернулся на нас. В глазах были боль и слезы, и в этот момент он начал играть в таком темпе, что баянист, концертмейстер Северного хора, был вынужден с собственных вариаций перейти на простейшие «ум-па, ум-па...». Такого исполнения на гуслях я не слышал потом нигде и никогда!

Мне посчастливилось работать рядом с Дмитрием Трифоновым в течение почти семи лет. Услышав его игру в первый раз, я был ошеломлён! Буквально за три минуты он перевернул все мои представления о музыке. Я и раньше слышал хороших исполнителей, но чтобы играть вот так, не жалея ни пальцы, ни инструмент, с бесшабашным отчаянием, только бы донести это удалое русское «Э-эх!!!»...

А как он играл «Фантазию на темы И. О. Дунаевского»! Не так давно, собирая материал для этой статьи, я узнал, что это произведение в исполнении Трифонова очень любил П. Е. Шалимов. И не мудрено! По себе знаю, как он мог заставить аккомпанирующих ему музыкантов играть так, как он это слышит и чувствует.

На гастролях мы часто жили с ним в одном номере, и вполне понятно, что постепенно я стал брать в руки гусли. Дмитрий Павлович показал мне основные приёмы игры и внимательно наблюдал за моими занятиями, изредка делая немногословные и очень точные замечания: «Если хочешь, чтобы инструмент тебе отвечал, не жалей его, не бойся порвать струны!» Или: «Не стучи ногой - это несолидно». Он учил мягко, осторожно и очень эффективно.

В 1989 году я уехал работать во Владимир, и мы стали видеться гораздо реже. Но когда я приезжал в Архангельск, то всегда старался послушать его. Это был глоток свежего воздуха. Его игра оставалась яркой и мощной несмотря ни на травму (у Трифонова была сломана и неправильно срослась левая рука), ни на операцию на сердце. Он никогда не говорил, как надо играть, но всегда играл так, что возникало ощущение, будто по иному и быть не может.

В начале 90-х в Архангельске был создан ансамбль ветеранов Северного хора «Северные Жемчуга», и Дмитрий Павлович вновь стал выходить на сцену со старыми друзьями. Снова зазвучали старинные северные наигрыши и истинное, традиционное северное пение. Ансамбль с большим успехом гастролировал в России и за рубежом, и огромная доля этого успеха, по признанию самих артистов, принадлежала Дмитрию Трифонову.

Он умер 28 июля 1996 года на сцене, во время концерта. Не любитель ходить по больницам, Палыч как-то признался, что его к врачам «только носят». В этот раз не донесли, не успели...

Наверное нет на свете незаменимых людей, но есть люди незабываемые. Уже только поэтому они являются для нас Учителями, в большой мере определяющими нашу жизнь и отношение к тому делу, которое мы для себя выбрали. Именно таким был и остаётся для меня Дмитрий Павлович Трифонов, гуслист Божьей милостью, выдающийся музыкант, настоящий Русский Мастер!

К. Шаханов.